Евдокия Филипповна сидел на лавочке, слушая как тёплый ветерок перебирает листья ранетки, как зевают молоденькие звёздочки, только возникшие на небе. Над сибирской деревней раздавалась гармошка и нежный девичий голосок пел о любви, о чём - то грустном. Это Алёнка из соседнего проулка, смешливая красавица без которой не обходится ни одно гуляние. Иные девчата Алёнке завидуют, фыркают, но всегда зовут её с собой, потому что песенки которые она выдумывает заставляют плакать, радоваться, и трогают за самую душу. Даже в эти трудные времена молодёжь собиралась вместе, пела и влюбляясь. Хотелось верить, что так будет всегда, но Евдокия Филипповна знала, дальше война, а спустя несколько десятков лет вся деревня разъедется, останутся лишь старики.

Раздался дружный смех, шум и гомон стал приближаться. Возможно кто - то сердитый не вытерпел суеты возле своего дома и прогнал весёлую компанию, а может они просто засиделись на одном месте, и теперь отправились на поиски другой скамейки. Евдокия Филипповна улыбнулась и начала подниматься, пусть гуляют, старость не должна мешать молодым. Она не успела, налетели, окружили со всех сторон, словно цыплята на пшено.

У басурмане, - заругалась Филипповна грозя кулаком. - Управы на вас нет!
Какой – то, слишком развеселившийся парень, даже попробовал поднять её на руки.

- Ты что делаешь? - возмутилась Алёнка отважно вступаясь за старушку. Вид рассерженной девчонки был страшен, в глазах сверкают весёлые искорки, кулачки упёрты в бока. Парень опомнился и покраснел словно морковка. Июльский ветер с разгону влетел в густые девичьи волосы запутался, и теперь неуклюже пытался выбраться на свободу.

Ты не ругайся на него, - примирительно попросила Евдокия Филипповна, пожалев парня. - Вы гуляйте, а я домой пойду, и так засиделась, ноги совсем не слушаются.
Вам помочь? – Алёнка взяла старушку за плечи, всё ещё прожигая смущённого молодца взглядом.
Евдокия Филипповна почувствовала прикосновение девчонки и словно волна густого страха и боли прокатилась по её телу. Наверно это отразилось на лице, потому что Алёнка испугалась, а, стоявшие вокруг девчонки, прекратили обниматься с парнями и, громко охая, кинулись спасать бабушку. Филипповна, не отрываясь, смотрела в карие Алёнкины глаза и видела в её глазах смерть, одинокую свечку перед иконой да горькие слёзы.

Сколько их было: немощных стариков, сильных здоровых мужчин и совсем маленьких ребятишек.

Часто великий дар превращается в вечное проклятье. Проклятье лежащее на любой ведунье или ведьме это знание: основ мироздания, смысла жизни, простой житейской мудрости и вещёй о которых не имеют понятия даже самые великие учёные. Знание дня собственной смерти и ещё многое из того, что изменить невозможно.

- Что с вами?

- Сердечко прихватило, - соврала Филипповна пряча глаза. - Ох, не тягайте меня девоньки, погоди.

«За что её, господи? - устало подумала ведунья. – Ведь молодая совсем, ей бы жить да деток рожать. Почему ты не заберёшь меня старую»?

Маленький край солнца ещё виднелся над лесом, но скоро он исчезнет, и на землю опустится тьма. И ведь не защитишь, не удержишь рядом с собой, не остановишь закат.

- А давай красавица, я тебе погадаю, - предложила Филипповна. - На судьбу твою, на жениха.

- О чём вы? - растерялась Алёнка.

Кто – то уже собирался бежать за старшими, но видя что помощь не требуется, остановился. Девчонки перестали шуметь, затихли словно мышата, почуявшие вкусное пшено и запах кота одновременно. Бабка Евдокия лечила травами и спасала людей от страшных болезней перед которыми оказывались бессильны даже городские врачи. Ни кто не говорил в глаза, но вся деревня была уверена, что бабка Евдокия, ведьма.

- Так ведь не сочельник сегодня, не Иван купала, - смутилась Алёнка, но заволновалась и заметно покраснела.

Это вам не весёлые девичьи гадания, когда душа ждёт чуда, сердечко колотится от восторга, а живот грозится лопнуть от смеха. Здесь всё серьёзно и даже страшно.

А нам погадать, - робко загалдели девчонки. Они с завистью смотрели на Алёнку и чуть дышали, взволнованные важностью происходящего.
- А вам здесь подождать, - отрезала Евдокия Филипповна. - Обойдётесь, это дело серьёзное. Алёна, пойдём, в пластянку, подальше от чужих глаз.

* * *

Евдокия Филипповна сидела в полутьме, подперев рукой щёку, на столе перед иконой догорала восковая свечка, здесь же рядом лежало маленькое зеркальце, стояла колода карт.

Алёнка, только что отправилась к заждавшимся подружкам, напуганная и взволнованная. Может теперь поостережется дурёха.

Евдокия тронула карты рукой, потрёпанные бумажки рассыпались, плохо намалёванные короли смотрели укоризненно. Девчонка так перепугалась, что пришлось выдумывать специальный заговор от сглаза, чтоб хоть немного её успокоить. Ведунье было стыдно и плохо, может зря она всё затеяла, ведь ничего не изменишь.

Сколько их было: немощных стариков, сильных здоровых мужчин и совсем маленьких ребятишек.

Баба, а она правда помрёт страшной смертью? - на печи завозился внук, отодвинул занавеску, высунул свой нос.
Вот любопытный, а до этого лежал затаившись, делал вид, что спит.

- Васька, кыш отсюда, - рассердилась Филипповна и вздохнула. - Страшной. Всё может случится, собака бросится, а может злой человек встретится. Пусть лучше от подружек не отходит.

Если б на самом деле имели силу колдовские заговоры и спасительные обереги, но Евдокия знала, волшебства не бывает. Она знала, но не понимала, не могла смириться, отойти и спокойно наблюдать со стороны.

Евдокия Филипповна! - в дом влетела перепуганная, растрёпанная девчонка. – Алёне плохо!
Старушка бросилась на улицу, в десятке шагов вдоль по дороге столпились ребята. На земле, сжавшись в комочек, лежала Алёнка, кто - то из парней старался придержать ей голову.

Её перенесли в дом положили на лавку, прибежала мать, стала тормошить, целовать посиневшие губы. Евдокия Филипповна вышла из своей пластянки. Обезумевший от горя ветер, гнул деревья, в бессильной ярости рвал облака и сушил слёзы, которые катились по щекам ведуньи.